Заявитель назначает так называемого посредника, который является его социально значимым родственником. Это вносит предвзятость с самого начала. По-видимому, эта процедура является обязательной для ответчика. Стороны дают показания. Они могут проводить перекрёстный допрос друг друга. Они могут подвергать перекрёстному допросу свидетелей. У каждой стороны может быть какой-нибудь уважаемый или красноречивый сторонник, выступающий за неё. Я бы назвал этого человека адвокатом.

Говорить может каждый, но посредник может наложить символический штраф на того, кто, цитирую, «говорит не по делу». (Штраф стоит как выпивка. Все пьют во время этого «собрания». ) Посредник также говорит, что он думает об этом деле. Затем он «выражает консенсус группы». Но он не призывает к голосованию. Аудитория ничего не обсуждает. Консенсус – это то, что говорит он. Сторона, которая в основном виновата, потом должна официально извиниться, преподнеся символические подарки пострадавшему лицу. Затем провинившийся должен обеспечить всех присутствующих пивом или ромом.

Это не посредничество. Это разбирательство с предвзятым судьёй, у которого больше контроля над временным собранием, чем у американского судьи над временными присяжными. Это судебное телешоу, которое не снимается. И это вечеринка с выпивкой. Ничего похожего на такое собрание нет, например, в американском пригороде.102 Как вы сделаете возможным такое учреждение в современном городе? Вот пример из самого Данцига. Предположим, что возле магазина слоняется подросток:

Будь я подростком, я бы предпочёл, чтобы меня арестовали. У большинства из этих людей нет абсолютно никаких причин тратить своё время на тривиальную проблему, которая их не касается. Тем не менее, эти идеи вдохновили бы или, во всяком случае, оправдали бы создание финансируемых из федерального бюджета районных судебных центров (РСЦ), которые даже отдалённо не напоминают идею Данцига о собрании свободных граждан, а тем более такую идею у Гиббса.

Их сторонники с гордостью заявляют: «В отличие от суда по мелким тяжбам и жилищного суда, эти программы не являются упрощёнными версиями реальных судов. Их корни не в англо-американской юриспруденции, а в африканских собраниях, в товарищеских судах социалистов, в психотерапии и в трудовом посредничестве».104 В реальности дела районных судебных центров о посредничестве в основном начинались с уголовных преследований в обычных американских уголовных судах. Ссылка на социалистические (то есть государственные коммунистические) товарищеские суды вряд ли обнадёживает. Это были орудия принуждения авторитарных государств. И что бы они ни делали на пути разрешения споров, их высшим приоритетом всегда была государственная безопасность.105 К настоящему времени эти суды нормализовались, поскольку российский, китайский и кубинский режимы примирились с капитализмом.

Изначально истеблишмент хотел альтернативы судебному разбирательству – для других людей. Он хотел ограничить доступ к судам. «Процессуальный взрыв» быстро превратился в клише. Якобы суды были переполнены, в основном маленькими людьми с их маленькими проблемами. Конечно, ответом стало альтернативное урегулирование споров (АУС). Основным средством АУС было посредничество.

В дело вступила теория социальных наук. В конце 1960-х Институт юстиции Вера провёл знаменитое исследование, посвящённое рассмотрению дел о тяжких преступлениях в Нью-Йорке. Политики и редакторы газет были обеспокоены тем, что они назвали «развалом» этих дел.106 Это просто означает, что очень немногие дела были доведены до суда. Посмотрите, что происходит! Сначала проблема заключалась в слишком большом количестве дел. Выяснилось, что проблема в недостаточном количестве дел. Каким-то образом был сделан вывод, что эти проблемы имеют одинаковое решение.

Исследование сделало поистине поразительное открытие, что большинство арестов за тяжкие преступления касались людей, имевших какие-то предшествующие отношения. Уголовные преступления – это серьёзные преступления в англо-американском законодательстве, такие как непредумышленное убийство, за которое был осуждён мистер А. 83% арестов за изнасилование были связаны с предшествующими отношениями. По убийствам этот показатель составлял 50%. Нападение с причинением тяжкого вреда здоровью – 69%. Даже некоторые имущественные преступления вписываются в эту картину: 36% грабежей и 39% краж со взломом. Это те дела, которые разваливаются. Часто истец и ответчик мирились из-за своих отношений. Или свидетели не являлись на предварительные слушания. Истец может арестовать кого-то не для того, чтобы привлечь его к ответственности, а просто чтобы запугать за плохое поведение